Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

Дмитрий Львович Быков

    5 ч ·
    ..

    ГНОЙ

    Скандал вокруг московской 57-й школы еще раз показал, что главное развлечение граждан сегодня — травить и проклинать. И прекрасная эпоха подъема с колен отличается именно этим — дикой концентрацией ненависти, готовой полыхнуть под любым предлогом.

    Раньше социальные сети были элементом взаимопомощи. У кого есть хороший врач? Кто спасет бездомную собачку? Какую школу с преподаванием японского вы мне подскажете? Сегодня Фейсбук прежде всего — инструмент распространения непроверенных слухов и травли, и главное развлечение контингента — проклинать. Угрожать петушатником, куда непременно надо отправить всех предполагаемых педофилов, растлителей и просто либералов. Впечатление такое, что страна никогда не выходила из зоны, что этой зоной она, в сущности, всегда и была — все косятся друг на друга с первобытной злобой и коллективно ищут, кого бы отправить в карцер.

    Старый сталинский зэк Юрий Грунин, отличный поэт, успевший побывать и в немецком плену, и в Степлаге, — рассказывал, что после Кенгинского восстания зэки первым делом устроили собственный карцер. И отправляли туда всех, кто был не согласен с новым режимом. Это лагерное, тюремное сознание никуда не делось. И, как в тюрьме, всех больше всего интересуют сексуальные преступления: ведь тут грань между преступлением и нормой особенно тонка, и есть шанс поглумиться над невиновным. В этом и лагерное начальство, и «законники» усматривают особо соблазнительное наслаждение. Точнее всех написал об этом Валерий Попов: «Главное, что отвращало меня, — дух, победное торжество глупости, тупых устоев! Один мой знакомый, вернувшийся оттуда совершенно беззубым и сломленным, говорил мне, что именно эта торжествующая глупость есть самое невыносимое. Он рассказывал, например, что человек, оказавшийся в койке с весьма опытной девицей, которой, к его удивлению, не оказалось еще и семнадцати, человек этот был всеми презираемым, преследуемым, избиваемым: как же — он нарушил принятую мораль! Другой же, шофер такси, увидев на улице свою жену с каким-то мужчиной, въехал на тротуар, расплющил их и еще изувечил немало ни в чем не повинных людей... Этот в тех местах считался, наоборот, героем».

    Вот московская школа, которая, на мой вкус, слишком часто подчеркивала свою элитарность: этого у нас не прощают и вообще увенчивают главным образом для того, чтобы потом тем сочнее развенчать. Да и вообще некрасиво это как-то. Теперь эта школа, ученики которой всегда брали призы на олимпиадах и тем внушали дополнительную неприязнь, оказалась в центре скандала: оказывается, там учитель заводил романы со старшеклассницами. При этом, подчеркивают все комментаторы, он не педофил. И все про его увлечения знали. И старательно это скрывали. Но вот одна выпускница этой школы почему-то заговорила — и сеть превратилась в грандиозное моральное судилище.

    Естественно, подключились наижелтейшие издания, где сидят обычно наипервейшие моралисты. Выяснилось, что в школе преобладают учителя-евреи, а значит, либерасты. А все либерасты, как известно, покрывают друг друга. Кампания по моральному осуждению учителя, его коллег, молчавших старшеклассниц и уволенных учителей (почему терпели?!) набирает обороты. Сеть сегодня — инструмент не взаимопомощи, а в первую очередь травли: почему так случилось? Вероятно, потому, что людям совершенно не за что стало себя уважать: они могут быть белоснежными только на фоне кого-то отвратительного. Это не обязательно еврей, подозреваемый в романах с малолетними (насколько платоническими были эти романы — обсуждается отдельно и смачно). Это может быть и министр, и министра тоже жалко: степень его виновности никого не интересует. Важно набежать, отметиться и дать совет: на петушатню.

    Я не стану вдаваться в обсуждение ситуации в конкретной московской школе, потому что здесь не может быть объективного и, главное, доказательного мнения. Никто ничего не знает, да знать и не хочет. Мнение толпы сегодня переменчиво как никогда: сегодня затравили, завтра оказалось, что затравленный был не виноват, и на петушатню волокут уже тех, кто осмелился обвинить невинного.

    Педофилия вообще такая удобная вещь, что демонстрировать праведный гнев можно без малейших доказательств: если вы заступаетесь за детушек, ваш праведный гнев априори получает индульгенцию. Вспомните, какие скандалы на эту тему раскручивались вокруг Артека, вокруг прибалтийских банкиров, вокруг оппозиционера-эмигранта, — и всякий раз ни одного доказательства не находилось. Все исчерпывалось грандиозными кампаниями, и каждый торопился прибежать и отметиться: «Почему я не удивлен?», «Ну и мразь!», «А если бы так вашу дочь?!».

    Любой, кто призывал к объективности, объявлялся пособником педофила. Любой, кто требовал доказательств, попадал в евреи (ясно же — зловредная, казуистическая нация). А когда выясняется, что скандал возник на пустом месте либо все обстоятельства жестоко искажены, — можно и вяло покаяться, но репутация-то уже погублена, а количество мерзости в мире увеличено необратимо. И вот сегодня единственная радость у огромного большинства блогеров — это найти объект для безнаказанной травли (неважно, чиновник это, плохой родитель или подозреваемый учитель), затеять свару и регулярно отмечаться: повесить! утопить! вернуть смертную казнь! на петушатню! кастрировать! каленым железом!

    Все по «Четвертой прозе»: сплошное и беспрерывное «убей его», даже если обвиняемый виновен лишь в том, что на грамм кого-то обвесил. Количество злобы, накопившейся в обществе, затемняет любой вопрос, отвлекает от него: тут уж не до объективного выяснения обстоятельств. Люди готовы сжечь подозреваемую школу со всем педсоставом — и весьма возможно, что ее в самом деле уничтожат, как советует феминистка-выпускница. Ровно по такому же зову сердца многие отправляются в самопровозглашенные новообразования, чтобы побесноваться под благородным предлогом (еще бы! Ведь они защищают стариков и детей!).

    И когда нас спрашивают, чем же нам не угодила новая прекрасная эпоха подъема с колен, — имеет смысл ответить: вот этим. Дикой концентрацией ненависти, готовой полыхнуть под любым предлогом. Я не знаю, что может выпустить этот гной наружу, кроме масштабной войны всех со всеми. Потому что гной ни во что уже не превращается — обратной дороги нет.
    Дмитрий Быков // "Профиль", №31, 5 сентября 2016 года