Когда выяснилось, что поправка говорит именно о правах граждан, а евреи там вообще не упоминаются,

Да... Тяжко жить в без ЧЮ... Особенно когда его злоба и раздражение заменяют.
Ну-ну, кипите дальше...

"Шутить над смертью" - звучит отвратительно, но - се ля ви, шутят и на войне, и про войну, и про смерть, и про свою, и про чужую... Так что прошу к этому выражению особо не придираться.

Не, не по зубам мне эта тема. Зря я тут писала, никто из завсегдатаев не воспримет мои аргументы - они для себя всё уже решили и это не столько мнение, сколько то ли Вера, то ли фобия. Непробиваемые. И независимо от обстоятельств и деталей приговор известен заранее.
Пошла я отсюда.

Но ИМХО Вы меня все равно не услышите, Ваше мнение уже сформировано и менять его Вы не собираетесь, только защищать будете. Как и все мы тут по большей части. Так что это последнее, что я в этой теме пишу, теперь уже точно.

Вот из-за такого отношения - не Вас  лично, не примите  на свой счет- если б у меня были хоть малейшие основания и право, я гордо бы сказал Вам - я еврей.

Помните эпизод из "Спасти рядового Райана"?

Вы повесть Аксенова "Апельсины из Марокко" не читали? Она была опубликована в "Юности" в середине 60-х. Поинтересуйтесь, откуда СССР получил несколько миллионов долларов и в каком виде.

Это была чужая война, не? Офицеры, которые вокруг него, в ней не участвовали.

И не надо морализаторства.

Именно болели. Как за футбольные команды.

Т.е. Вы таки считаете, что это была наша война. Интересно, это Вы оговорились или проговорились.

Да как-то не помню я всенародной скорби по поводу поражения арабов в той войне. Это не только майору Ефиму было на него... того... это Вы всему советскому народу дело шьёте.

Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь  другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacrés et l’ario mée de nos alliés détruite, et vous trouvez là le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C’est bien pour un garçon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам  только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.

А занудные истерики через 40 лет после события, совсем не масштабного...